Напишите нам 
Известно, что для многих писателей Крым - это не только один из красивейших уголков России. Долгое время Крым был местом, откуда тысячи русских, обезумевших от горя, отчаяния и потерь, смертельных опасностей и обид покидали Родину. Эмиграция навсегда соединила в поэтическом сознании образы России, Крыма, Пушкина.
Пушкин в Гурзуфе
Одним из писателей, который неоднократно бывал в Крыму и воспевал красоту дивного полуострова, был Иван Бунин. Сегодня мы вспоминаем Бунина, как человека, который невероятно тонко чувствовал свою родину и умел это передать. Помните сладкий и свежий аромат его антоновских яблок и легкое дыхание, приближающейся золотой осени? Накануне Великого поста на ум невольно приходит рассказ писаетля «Чистый понедельник» из цикла «Темные аллеи», где автор воспевает красоту русских традиций, буквально несет ее на своих руках, восхищает красотой и богатством русского языка, уводит читателя в залы московских ресторанов, где потчует рябчиками в сметане и тонким вином. Бунин покинет Крым навсегда…
Иван Бунин
И. Бунин – прозаик и поэт, первый русской лауреат Нобелевской премии впервые приехал в Крым в 1889 году восемнадцатилетним юношей и навсегда влюбился в этот край. С тех пор невидимой, но прочной нитью, жизнь Бунина оказалась связанной с югом нашей страны, с Крымом, где он не только любовался красотами природы, общался с известными деятелями искусства, переживал моменты высочайшего духовного подъёма, но и обретал стимулы для дальнейших творческих начинаний. Последний раз писатель увидит Крым в 1912 году, а через несколько лет, в 1920 году, навсегда покинет родину. Но буквально на всех страницах бунинских произведений, на протяжении долгих шести десятилетий – от первых стихотворений о Крыме, датированных апрелем 1889 года, до рассказа «Алупка», созданного незадолго до смерти мастера, в 1949 году, нам будет являться образ Крыма.
Алупка, Воронцовский парк
Сегодня многие люди, словно выжатые до последней капли лимоны, устав от сумасшедших ритмов больших городов снова приезжают в Крым в поисках уединения, размеренности и красоты. Вероятно, что Крым для Бунина был своего рода «утраченным раем», одним из прекраснейших уголков родины, дорогим ещё и потому, что с полуостровом было также связано имя любимого им А. Пушкина. Когда Бунин приезжал в Крым, он старался следовать тропами А. Пушкина, повсюду искал его следы и ощущал его присутствие. Особые чувства испытывает писатель к Гурзуфу, ведь именно здесь жил и работал великий поэт. В своем рассказе «Пингвины», созданном в то время, когда Бунин уже жил на чужбине, мы вновь наблюдаем триединство образов: Россия, Крым, Пушкин.
«Началось с того, что мне тридцать лет, – я увидел и почувствовал себя именно в этой счастливой поре; я опять был в России того времени, и сидел в вагоне, ехал почему–то в Гурзуф. Но ведь Пушкин давно умер, и в Гурзуфе теперь мертво, пусто…»
В неопубликованных заметках писатель вспоминает счастливейшее время в своей жизни, когда он приехал в Крым с молодой женой. После посещения Севастополя влюбленные провели одну из самых нежных и страстных ночей в маленькой деревенской гостинице. Безымянный герой заметок мечтает побывать со своей возлюбленной в Гурзуфе, который видится ему маленьким раем. Но ему хочется побывать не в современном Гурзуфе, а Гурзуфе времён А. Пушкина:
«Мне особенно хочется побывать с тобой в Гурзуфе. Прежде, во времена Пушкина, говорили: Юрзуф. Был я там ещё в ранней молодости, ходил на Аю-Даг».
Возможно так выглядела героиня рассказа Бунина "Чистой понедельник"
Значительная часть творческого наследия И. Бунина эмиграционных лет – это воспоминания о потерянной родине и о себе там. В «Книге моей жизни» И. Бунин напишет:
«Тысячи вёрст отделяют великий город, где мне суждено писать эти строки, от тех русских полей, где я родился и рос. И обычно у меня такое чувство, что поля эти где–то бесконечно далеко, а дни, которые считаются моими первыми днями, были бесконечно давно. Но стоит мне хотя немного напрячь мысль, как время и пространство начинает таять, сокращаться. И так ведь и было всегда. Не раз испытал я нечто поистине чудесное. Не раз случалось: я возвращаюсь из какого-нибудь далёкого путешествия, возвращаюсь в те степи, на те дороги, где я некогда был ребёнком, мальчиком, – и вдруг, взглянув кругом, чувствую, что долгих и многих лет, прожитых мною, как не бывало. Я чувствую, что это совсем не воспоминание прошлого: нет, просто я опять прежний, опять в том же самом отношении к этим полям и дорогам, к этому полевому воз- духу, к этому тамбовскому небу, в том же самом восприятии и их и всего мира, как это было вот здесь, вот на этом просёлке в дни моего детства, отрочества… Нет слов передать всю боль и радость этих минут, всё горькое счастье, всю печаль и нежность их! В такие минуты не раз думал я: каждый цвет, каждый запах, каждый миг того, чем я жил здесь некогда, оставляли, отпечатлевали свой несказанно таинственный след».
Лавандовое поле на рассвете, Крым
Париж или Грасс – в сердце Бунина всегда живут воспоминания о такой далекой и близкой родине. Когда писатель обращается к своим воспоминаниям, он словно стирает время и пространство, ощущает себя «прежним», чувствует и видит себя там, среди русских дорог и полей, ощущая «всю боль и радость этих минут, всё их и горькое и такое недолгое счастье, всю печаль и нежность их. В одном из дневников есть запись, которую Бунин сделал в Париже в мае 1921 года, через год после того, как покинул родину:
«Страшна жизнь! Сон, дикий сон! Давно ли всё это было – сила, богатство, полнота жизни – и всё это было наше, наш дом, Россия! Полтава, городской сад. Екатеринослав, Севастополь, залив, Графская пристань, блестящие морские офицеры и матросы, длинная шлюпка в десять гребцов… Сибирь, Москва, меха, драго- ценности, сибирский экспресс, монастыри, соборы, Астрахань, Баку… И всему конец! И всё это было ведь и моя жизнь! И вот ничего, и даже последних родных никогда не увидишь! А, собственно, я и не заметил как следует, как погибла моя жизнь… Впрочем, в этом-то и милость Божия…»
Севастополь – первый город, который Бунин увидит в Крыму и который произведет на него неизгладимое впечатление. Сюда он приехал, чтобы встретиться с героическим прошлым отца, участником Крымской войны. Но здесь он не увидел того, что надеялся увидеть. Спустя много лет он опишет это своё первое путешествие в романе «Жизнь Арсеньева».
«Но где же было то, за чем как будто ехал я? Не оказалось в Севастополе ни разбитых пушками домов, ни тишины, ни запустения – ничего от дней отца…»
Но другой Севастополь, «вновь отстроенный, белый, нарядный и жаркий, с просторными извозчичьими колясками под белыми навесами, с караимской и греческой толпой на улицах, осенённых светлой зеленью южной акации, с великолепными табачными магазинами, с памятником сутулому Нахимову на площади возле лестницы, ведущей к Графской пристани, к зелёной морской воде со стоящими на ней броненосцами» буквально восхитил И. Бунина. В парижском архиве также сохранились воспоминания писателя о Севастополе, который он посетил во время свадебного путешествия с А. Цакни:
«Белый, весёлый, со светлой зеленью Севастополь. Завтрак в гостинице на мысу у моря. Бычки. Зелёнки. Сон. Выехали перед вечером, наняв до Ялты парного извозчика под белым зонтом».
Севастополь
В рассказе «Пыль» герой И. Бунина, как и сам писатель, вспоминает «серо–сиреневые горы, белый город в кипарисах, нарядных людей, зелёные морские волны, длинными складками, идущими на гравий, их летний атласный шум, тяжесть, блеск и кипень…» В эмиграции И. Бунин тоскует не только по Севастополю, но и по Ялте, Бахчисараю, Гурзуфу, Мисхору. И все эти воспоминания наполнены чистой любовью к крымской земле. Бунин воспринимал Крым, как «волшебный» и «сказочный» край ещё задолго до своей эмиграции. И всякий раз, покидая полуостров, писателю всё время хотелось поскорее туда вернуться. Неудивительно, что эти же чувства испытывают и герои его произведений. Герой рассказа « В августе» тоскует об уехавшей любимой, которой он так и не успел рассказать о своей любви. Но всю душу героя «тянуло к югу, за долину, в ту сторону, куда уехала она…»
Ялта
В черновом варианте рассказа «Митина любовь» есть строки, которые подтверждают, что именно в Мисхоре мечтал побывать Митя со своей возлюбленной:
«…его охватывали страстные мечты о встрече с Катей в Крыму, о Мисхоре, который он хорошо представлял себе, так как в отрочестве был в Крыму два раза. Боже мой, боже мой, неужели никогда не дождётся он этого жгучего полдня, роз и лавров, моря, горящего синим пламенем между кипарисами! Неужели бог лишит его этого счастья…»
Крым всегда был для И. Бунина местом необыкновенным, райским, где хотелось уединиться со своей возлюбленной и самому писателю, приехавшему в свой медовый месяц именно в Крым, и героям его произведений, и куда всё время хотелось вернуться, чтобы снова обретать этот рай. Герой романа «Жизнь Арсеньева», возвращаясь по железной дороге из Крыма, глядел на «литые колёса», «тормоза и рессоры, – и видел уже только одно: то, что всё это густо покрыто белой пылью, волшебной пылью долгого пути с юга, из Крыма». Герою И. Бунина даже дорожная пыль на «пути с юга» кажется «волшебной». Или этот герой и есть он сам...
Вместе с этим читают:
Феодосия - жизнь в маленьком городе
Главный редактор, KAFABELLA.RU