Напишите нам 
В одном большом городе, лишенным какого-либо налета привлекательности, умерла молодая женщина. Муж вынул её изможденное тело из петли на рассвете, после чего снова отправился на кухню, заваривать свежий чай. Дети занимались своими делами, на полу довольно потягивалась пушистая белая кошка, часом ранее, где-то поймавшая мышь. Первые лучи больного зимнего солнца навязчиво пытались проникнуть в комнату, где на супружеском ложе лежала покойница, наспех укрытая лоскутным одеялом, словно бы хотели выяснить подробности случившегося этой ночью. Утро спешило, расставляло привычные акценты и совершенно не собиралась никому и ничего прощать, даже смерти. Одета умершая была очень бедно. Руки - две слабые тонкие веревки, спокойно лежали на её груди, черные глаза были полузакрыты, и все еще смотрели на стену, которую она так отчетливо видела перед собой последние несколько месяцев. Тело медленно остывало, душа покорно покидала этот мир и готовилась к встрече с Создателем. Позвонили знакомому священнику, вызвали скорую помощь, сообщили в полицию - но ей это все было безразлично, потому что тот, кто ждал её все эти годы, пока она белым лебедем парила на этом свете и тот, кого она больше всех боялась расстроить, уже прижимал её к своему сердцу и даже и не думал ругать. Священник отпевать грешницу отказался, сказав, что не положено это, самоубийц отпевать. И добавил: "Похороним, где похороним". Однажды, она пришла к нему, просить помощи. Наступили первые теплые осенние дни, и они говорили на улице. Священник - хороший человек и общаться с ним одно удовольствие. Она поняла, что он не станет закидывать её камнями, но и долгожданного облегчения беседа не принесла. На прощание он вложил в её руку молитвенник и сказал: "Ты должна покаяться". Сказать правду, каяться она любила больше всего на свете, и если бы она жила в средние века и её признали бы ведьмой - а так оно и было бы, уж слишком худа, наверняка каждую ночь колдует и летает на метле, то сгорая до тла на священном костре, она бы просила прощение у палача за то, что слишком долго горит! Прежде чем отправиться домой, каяться у знакомой стены, она решила немного посидеть на берегу реки, в надежде что та принесет вместе со своими чистыми водами ответы, на измучившие её голову вопросы. Но ответов не было, а был приятный яблочный ветер - в этом году яблок поспело слишком много, и жители города выходили на улицы с большими плетеными корзинами и предлагали фрукты прохожим, знакомым, одаривали яблоками детей. У женщины в сумке тоже были блестящие красные яблоки, из которых она хотела вечером приготовить пирог, которому не суждено было быть испеченным, и она об этом прекрасно знала, но всё равно продолжала о нем мечтать. Она открыла молитвенник, но внутреннего диалога с Богом не выходило. Ей казалось, что Он и так был рядом с ней: в этой прозрачной холодной речной воде, в теплом яблочном ветре, в мягкой и уставшей за лето траве, только не в этих книгах... "Покаяться", - думала она про себя, - "Я должна покаяться и мне сразу же станет легче". Но просветления от самобичевания не наступало. Чувство вины за свое бессмысленное пребывание на этой земле элегантным шелковым шарфом затягивало на её шее невидимую, но тугую петлю. Она еще немного посмотрела на воду и, убрав молитвенник и темно-синий платок, в котором она обычно ходила в церковь в сумку, пошла в сторону своего дома новой дорогой. Дни проплавали, проносились, как тяжелые тучи на хмуром осеннем небе, гонимые то ли ветром, то ли чьей-то рукой. Это была обыкновенная женская жизнь...
Мать не хотела её появления на свет и даже собиралась избавиться от нежеланного плода любви, но в последний момент дрогнула, и на свет появилась хорошенькая девочка. Жарким летним утром, утопающем в ароматном шлейфе сладких пионов, она вошла в этот мир. С самых первых дней своей жизни, она старалась не доставлять никому особых хлопот, поэтому исправно ела из бутылочки и спокойно спала по ночам. Жизнь изучала с большим интересом, любила слушать дедушкины сказки, теплую кухню и горячие свежие булочки. Матери её почти никогда не бывало дома, поэтому нежной материнской любви, которую она получала по графику, она не знала. Мать изо всех сил старалась "выбиться в люди", и воспитанием девочки занималась родня. Маленькая, проворная девчушка с темными кудрявыми волосами росла в своем придуманном мире грез, где куклы были живыми, а дни недели имели свой цвет и свои особенности. Она могла предсказывать события, особенно если дело касалось ее отца. Сегодня предметы в комнате изменили привычные формы и цвета, а это значит, что отец будет поздно, а за стеной её комнаты будут слышны крики. Она привыкала бояться и быть невидимой, привыкла быть лучшей и никогда не просить помощи. Соседи приходили в их в дом, чтобы посмотреть на одаренную музыкальным слухом девочку и послушать, как она поет. Всякий раз они отмечали её талант и "совсем не для нашего – то городка " красоту. Девочка, с легкостью маленькой летней бабочки танцевала для гостей и выразительно читала стихи, пока однажды...Проснувшись рано утром, она не обнаружила, что её мать исчезла. Навсегда. Задушив в себе слезы, она вышла на улицу и долго смотрела на безжалостное солнце, чтобы оно высушило её глаза. Мать не любила, не могла, не умела, не хотела любить, просто потому что и сама не знала, что обыкновенная материнская любовь - это не наличие нужных связей и одобрение соседей, это совсем другое, что-то большое и теплое, похожее на цветущий весенний сад. Откуда могла знать об этом девочка, было непонятно, но она знала и поэтому, выжигая солнцем глаза и обнажая перед Богом душу, она дала себе слово, что никогда не будет такой, как ее мать и обязательно найдет свой сад! Девочка превратилась в изящного белого лебедя с большими черными глазами…Принимала за чистую монету слова и верила в то, что всякое одобрение нужно заслужить. Ей было известно, что любовь невозможно найти, как цветущий в день Ивана Купала папоротник, но изо всех сил продолжала искать. Шли дни, месяцы, годы и однажды, когда её маленький мир засыпали сухие и колючие снежинки она, наконец, нашла то, что так долго искала...
Но мечта о цветущим саде, так и осталась мечтой. Впервые в жизни она перестала думать о нем, когда тихой зимней ночью открыла дверь, ведущую на холодную кухню, встала на табуретку, набросила веревку на торчащий из стены крюк и взглянула в лицо своей смерти. В соседней комнате мирно спали её муж и дети, возле своей пустой миски резвилась пушистая белая кошка, а женщина думала о том, что у нее больше не осталось сил подвязывать шелковыми нитями ветви умирающих деревьев. Вспомнив, что она ничего не оставила на завтрак, её тело пронзила дрожь, но она так и не решилась сварить кашу. "Все равно ведь к утру остынет" - подумала она и набросила на свою шею петлю. Несколько минут она стояла абсолютно неподвижно, прислушиваясь к шороху за стенкой. Ей было страшно представить, что будет, если кто-то откроет дверь и увидит её, такую, но еще страшнее было оставить все, как есть...Голодная кошка, так и не успевшая ничего понять, ловко запрыгнула на пустую табуретку и уютно свернувшись калачиком, сладко уснула.
Первый снег, похожий на манную крупу, назойливо колотил в окна. И город спал, и спал священник, и спали соседи. Не спал только Бог...Он смотрел на нее, покачивающуюся в застывшей невесомости, и тихонько напевал для нее её любимую колыбельную. Когда её душа оказалась в его сильных руках, он сказал ей, что любит и прощает её. Вместе они пошли по берегу чистого моря и вместе слушали музыку теплого ветра и, вскоре, женщина увидела маленький цветущий сад. "Вот она, та самая любовь, которую я так долго искала и теперь я с Ним".
Ровно через три дня ее тело придали земле. Когда маленькие детские ручки бросали на гроб свою последнюю горстку земли, её мать сидела на террасе парижского кафе и пила крепкий кофе без сахара. Через несколько часов она собиралась на выставку художников-импрессионистов. Её сердце ни на секунду не перестало биться. "Какие красивые винтажные чашки, интересно, где в этом городе можно купить такие?" - думала про себя мать, прикидывая, сколько же эта старуха за соседним столиком заплатила за свое роскошное колье???
Через несколько дней, кто-то из домашних нашел на кухне маленький клочок бумаги, на котором было написано:
"И все-таки, я не такая, как моя мать".
Клочок выбросили в мусорное ведро, так и не прочитав, но ей это было уже не важно.
Вместе с этим читают: